Прошедшие в Москве переговоры, безусловно, можно считать успешными. На фоне постоянной критики российского вектора украинской внешней политики достигнутые договоренности являются максимально возможными. Особенно если учесть, что Кремль очень скептически относиться к активности «оранжевой» власти в Украине. Не говоря уже о медиа-сопровождении переговоров в рамках заседания комиссии «Ющенко-Путин», когда негатив и откровенные оскорбления российской стороной были с удовольствием подхвачены «регионалами». Для которых, в свою очередь, не принципиально, что критиковать и поливать грязью – главное продемонстрировать, что субъектами переговорного процесса должны быть именно они, а не теперешняя власть. Тем не менее, Киеву удалось добиться нормализации «газовых» отношений с Россией и, по крайней мере, успокоить последнюю, заверив, например, что вступать в НАТО в краткосрочной и среднесрочной перспективе Украина не намерена.
Вместе с тем ряд особенностей проведения переговоров заставляет задуматься о том, намерена ли сама Москва строить равноправные отношения и допускает ли Киев возможность таких отношений.
Во-первых, возникают вопросы относительно уровня правительственных делегаций с обеих сторон. От Украины в переговорах принимали участи Р.Богатырева, В.Огрызко, А.Турчинов, Ю.Ехануров, О.Дубина, И.Вакарчук, В.Литвин и заместитель главы Секретариата Президента А.Чалый. В то же время российская сторона делегировала вице-премьера С.Нарышкина, помощника Президента С.Приходько, В.Черномырдина, министра обороны А,Сердюкова, и.о. секретаря Совбеза В.Соболева, замминистра промполитики А.Яновского, зама МИД Г.Карасина и А.Миллера. То есть представительский уровень российской делегации был ниже, чем того требует статус переговорщиков, что говорить о второстепенности для Москвы решаемых на переговорах задач. Кроме того, уровень украинской делегации является более чем странным, учитывая, что с самого начала было известно, каким будет основной пункт в двустороннем диалоге. Даже если допустить, что параллельно обсуждались гуманитарные противоречия, то они не получили ни публичной развязки, ни какого-либо объяснения с обеих сторон. Россия как воспринимала, так и воспринимает Украину в качестве своего политического антипода. А потому, с ее точки зрения, любые внутриполитические инициативы украинского правительства должны быть рассмотрены в качестве особенностей двусторонних отношений.
Не совсем понятно, для чего и с какой целью В.Литвин был включен в правительственную делегацию. Он не является государственным чиновником, а потому никакой ответственности за принимаемые решения не несет. Тем более, что позиция фракции Блока Литвина в Верховной Раде амбивалентна – к коалиции она не присоединилась, но и о глухой оппозиционности открыто не заявила. Поэтому его подключение к переговорам кажется непонятным. С другой стороны, данный факт может свидетельствовать о том, что президентская сторона пытается «подключить»блок Литвина к коалиции, что в принципе возможно за счет уменьшения квоты представительства БЮТ в Кабмине и в правительственных комитетах. Согласится ли на это Тимошенко, которую просто «проигнорировали» в Москве, неизвестно. Ситуацию усложняет и то, что относительная успешность проведенных переговоров была непосредственно приписана Ющенко, хотя инициатором пересмотра формата российско-украинских «газовых» отношений была именно действующий украинский Премьер.
Во-вторых, если судить по комментариям Путина, Президент России настаивает на сохранении «Росукрэнерго» на внутриукраинском рынке. Или, по крайней мере, схемы существующих поставок, при которых РФ полностью закупает туркменский газ, а в нашу страну поступает уже российское топливо, но по «туркменским» ценам. Формально эта схема сохраняется, хотя «УкрГазЭнерго» как оператор рынка уже обречено. К тому же, согласно достигнутым договоренностям, «Газпром» и «Нафтогаз Украины» создают два совместных предприятия, одно из которых будет заниматься транспортировкой газа в Европу, что, кстати, напрямую снимает абсурдные обвинения в воровстве, выдвигаемые против Киева, а второе – поставками на территорию Украины. Таким образом, ответственность за его целевое использование возлагается как на российскую, так и на украинскую стороны на паритетных началах.
Однако если речь идет о совместном предприятии, это означает, что каждая из сторон вносит свою долю – то ли в виде финансовых, то ли материальных активов. Вопрос заключается в том, идет ли речь для украинской стороны о некоторой символической сумме или все же о злосчастной трубе. В таком случае Россия получает доступ к управлению ГТС и одновременно продолжает строить два транспортных коридора в обход Киева. Такой сценарий кажется вполне реальным, учитывая два обстоятельства. Во-первых, Москва слишком быстро согласилась на все предложенные условия, а во-вторых, детали самих переговоров и характер достигнутых соглашений публично неизвестны. Поэтому любые предположения могут оказаться экономической реальностью.
Наконец, контракта между Россией и Украиной о поставках природного газа нет. Есть протокол о намерениях, который может быть пересмотрен в любой момент любой из сторон. Соответственно, такой пересмотр может быть спровоцирован, например, желанием северного соседа повлиять на политическую стабильность в соседнем государстве, что уже неоднократно демонстрировалось в прошлые годы. В свою очередь, Украина не располагает действенным механизмом ответа на подобный вызов, что в Москве прекрасно понимают, сформировав на переговоры делегацию, персональный состав которой больше отвечает требованиям диалога со страной «третьего мира», чем с равноправным «стратегическим партнером». И, скорее всего, если контракт и будет подписан, то в лучшем случае после российских президентских выборов. Хотя и не исключено, что решение по «Росукрэнерго» затянется, по меньшей мере, на год, а сам контракт появится после аналогичных украинских выборов и уже на совершенно иных условиях.
