В тот самый день, когда мы приехали в Житомирскую область на племзавод «Коростышевский», премьер-министр, можно сказать, была по соседству: проводила совещание с аграриями в хозяйстве «Терезино» Киевской области.
И так вышло, что с новости о выездном правительственном совещании мы и начали беседу с директором житомирского хозяйства — ИВАНОМ ДИТКИВСКИМ.
— Это правительство делает ту же ошибку, что и предшественники: если и едет «в поле», то только в показательные хозяйства, — сказал Иван Адольфович.
Произнес он это с чувством некоторого сожаления. Потому что правительство, говорит, по сути не знает истинной картины жизни нынешнего села.
«Трошки не туди»
«Не думаю, — рассуждал Иван Диткивский, — что кто-то из первых лиц в стране — то ли Янукович, когда был премьером, то ли Ющенко как президент, то ли Тимошенко как нынешний премьер — хочет сделать хуже государству.
Но вот что получается. Приходит один — критикует другого. А тот, который предшественник, наверное, хотел поднимать село своими способами. Но результат не успел получить, потому что поменялось правительство. А у нового — новые программы. И оно говорит: «Трошки йшли не туди. Тепер все міняємо».
Меняются люди, меняются взгляды, как модно говорить, — «приоритеты», и оказывается, что деньги надо было вкладывать не в то, а совсем в другое.
Сколько живет правительство — столько и его программа. Оно хочет улучшить и то, и другое, и третье... Но не осознает: чтобы улучшить, к примеру, животноводство, на это требуется время. Минимум 5 лет. Потому что корова не сразу становится коровой. Сначала надо дождаться теленка, затем вырастить теличку, а уж потом будет у вас и корова, и молоко».
Племзавод «Коростышевский» был когда-то колхозом имени Кирова. Нельзя сказать, что в советские времена слыл в области он таким уж «миллионером», но хозяйство считалось крепким. И было там работников — и на ферме, и на пашне — человек триста. Сейчас осталось 100.
Кто-то состарился, кто-то уехал в город, а кто-то ушел «на карьер». В Коростышеве самым бойким местом, где работа есть и платят за нее неплохо, считается гранитный карьер.
«В поле» столько, сколько «на граните», не заработаешь.
Тем более в хозяйстве, которое считается «середнячком» с техникой и коровниками образца 70-х годов.
Я сказала директору: дескать, время другое, рыночная экономика, конкуренция, кто не выжил — тот умер, но ничего страшного, кто-то купит эту землю, и будет толк.
— Ну да, еще одну бензозаправку построят. Или ресторан у дороги. И это вы называете «толк»? — искреннее возмутился собеседник.
Конечно, ему больно слушать досужие разглагольствования о том, что «все надо пустить с молотка».
И он не верит, что это выход. Наоборот, думает, что если такое случится — будет величайшей глупостью.
«Если умрут все «середняки» по стране, где ж вы молоко будете брать? В «Галактоне»? Так одно, даже показательное предприятие на всю Украину не наработает.
А если в стране есть хоть какая-то политика относительно производства того же молока, то руководители державы должны сказать: такие-то и такие-то хозяйства надо стимулировать. Если этого не будет, что остается? Должны умирать?
Но ведь это ж не просто предприятие умирает, а исчезает коллектив, инфраструктура... Село вымирает. А вы говорите!»
Цена батона по 12 копеек
Завела разговор о ценах на продукты. Говорю: на базаре уже дороже, чем в магазине, как же так?
И тогда Диткивский прочитал мне целую лекцию о ценообразовании.
Вот такой получился монолог. Начал он с батона.
«Когда-то ж в Советском Союзе стоил он 12 копеек. Но вы никогда не задумывались: какая на самом деле его себестоимость? А булочки по 3 копейки, помните?
Так вот, поверьте, стоило это намного дороже. Просто государство за счет очень прибыльного — во все времена — производства спирта перекидывало деньги «на хлеб». То же самое и по молоку. И по другим продуктам.
А теперь скажите: почему, когда началась приватизация предприятий, все вмиг расхватали водочные заводы, а масло- и молокозаводы — не очень-то?
О хозяйствах, занимающихся зерновыми, вообще молчу: спроса на них нет. А все почему? Потому что держава ни в какую не хочет не только дотировать или там субсидировать эту отрасль, но и политику-то свою никак уже 16 лет не может изменить.
Не может понять, что нельзя на один аршин мерить все хозяйства. Многое зависит от региона.
В одной области чернозем, в другой — песок да глина. Но затраты — на одинаковых площадях — на дизтопливо для техники, на зерно для посева, на оплату труда и т. д. фактически идентичны. Плюс на скудных землях больше подкорм, то есть тратится больше удобрений, но я об этом даже не говорю... А в итоге более качественные земли дают урожай, подчеркиваю, даже при тех же затратах, 6 тонн, а тут — максимум 2.
Скажите, какое хозяйство в финансовом отношении будет лучше выглядеть? Наверное ж, не надо доказывать прописные истины, что в южных краях зерно родит и больше, и качественнее, чем в Полесье.
Внимание государства — к тем хозяйствам, которые дают 6, а не 2. С одной стороны, логично: они сильнее, они перспективней. Ну а как быть «середнякам»? Пусть сами исчезнут?
«А вы зарабатывайте», — даст подсказку кто-то из читателей. Хорошая мысль. Ну была у нас своя «крупорушка», свозили к нам зерно разные мелкие хозяйства из окрестностей, а мы перерабатывали, расфасовывали пшеничку, ячмень, горох. Даже когда-то крупой людям зарплату платили. И продавали, конечно.
Но после 99-го года, когда реформировали хозяйство и колхозы перестали существовать, производство крупы у нас пошло на убыль.
Потому что стала развиваться переработка зерновых в Николаевской и Херсонской областях. А там — и объемы больше, и пшеница твердая, и получается крупа лучше, чем у нас. Следовательно, деньги предприниматели стали вкладывать в переработку на юге, а не здесь.
«Красить только в синий цвет!»
Эта знаменитая фраза из старого фильма с Быковым вспомнилась, когда зашла речь о бывшем аграрном министре из первого правительства Тимошенко.
— Когда пришел Баранивский, министр сельского хозяйства, то на селекторном совещании сообщил главный рецепт, как сохранить для посевной дизтопливо, — говорит Иван Адольфович. — Помните? Предлагал добавлять краску. Как будто покрашенную солярку нельзя украсть! Это я к тому, что придумывают всякие новшества, но суть они не меняют. А проблем с землей — с наступлением весны — немеряно!
«Вот, к примеру, селитра, — продолжил директор. — Раньше за тонну зерна мы могли купить тонну топлива и две тонны удобрений. А теперь селитра стоит дороже зерна, да и дизтопливо: пятьсот литров за тонну пшеницы! Это ж разве справедливо?
Представьте, был у нас урожай в прошлом году — жито 500 тонн и до 700 тонн пшеницы. Я хочу продать... А продают хозяйства в районный региональный зерновой фонд. Говорю им: «Купите жито», звоню в «Киев-млын», посредникам... Покупайте!
Мне отвечают: хорошо, но только по 960 гривен. Я возражаю, потому что тогда не будет ни копейки прибыли в хозяйстве. А это ж еще везти, то есть затраты топлива.
Короче, выждал время. Опять звоню, мне уже предлагают цену по 1100. Привез зерно. С каждой тонны они по 40 гривен скинули на «сборы», так что чистыми мне, получается, должны заплатить по 1060. Ладно, продал.
Но мне ж надо было еще заготовить и фуражное зерно — низкокачественное — на корм скоту. Снова беру жито, еду в зернофонд. Говорю: «Покупайте хоть по 1060, но мне коров надо кормить, потому дайте мне зерно худшего качества».
Пожалуйста! Бери фуражное. Но по 1200 гривен за тонну. «Как так, — говорю, — я ж вам продаю жито для того, чтоб людям хлеб печь, по 1060, а вы мне — кукурузу для коров продаете на 140 гривен дороже! Скажите, есть логика?»
Конечно, купил я той кукурузы. Но больше не продал ни одной тонны жита. И мы стали просто добавлять зерно — лучшее, которое только можно на Полесье вырастить, в корм коровам...
Так что ж это за государственная политика, если хозяйства вынуждены скармливать скотине такое зерно?!»
«Фольксваген» прочувствовал на себе
Иван Диткивский повез нас на поле.
Поля «Коростышевского» — как раз вдоль скоростной трассы Киев— Чоп.
— И это проблема, — приговаривал директор.
«Это сейчас мы едем, а дорогу не перегораживает трактор с прицепом, — объяснял Диткивский. — А что будет, когда полевые работы начнутся? Как зерно вывозить? Иногда трактор или комбайн по часу, по полтора стоит на дороге, ждет, чтоб можно было проскочить.
Милиция ко мне приходит, говорит, нарушают! А я отвечаю: «Им что — в Житомир ехать разворачиваться?»
А то случай был. В комбайн, что с поля двигался, влетел генеральный директор представительства фирмы «Фольксваген». Машину свою, конечно, побил и себе ключицу выбил... Но, конечно, мы не правы, потому что — поля не там. Вроде бы мы землю перенести в другое место можем...
Вот, смотрите, вспахали поле. Но ведь это все — земля, которую арендуем у владельцев паев.
Всего таких паев — 950. Часть пайщиков живут в Коростышеве и по сути к земле отношения никакого не имеют — в смысле обработки. И я не знаю, что у кого на уме: кто как хочет распорядиться своими двумя гектарами?
Потому что уже на вспаханном поле вдруг появились вбитые в землю колышки. То есть уже кто-то кому-то или продал, или собирается продать. Может, под стоянку, может, под бензозаправку.
Да, у меня есть с ним договор об аренде. И теоретически я могу подать в суд на того, кто самовольничает... Но он — собственник. И даже если я суд выиграю, что с того? Пройдет год, и он скажет: «Все, закончился срок договора. И это мое дело — кому продам и что там потом будет!»
Что говорить, если сотка земли в Коростене уже стоит — по рыночным ценам — 2 тысячи долларов. И, наверное, будет дорожать.
Причем продавать-то паи могут как хотят, хоть в «шахматном порядке»! А это значит, что поле «разлинуют» дорогами.
И поля как такового больше не будет.
Это тоже несправедливо. Потому что польский фермер, который берет в обработку землю — именно под сельхозпроизводство, сразу же получает от государства дотацию по 300 евро на гектар. Он ничего не вспахал, не посеял и не вырастил. Но уже получил. Конечно, стимул будет. А у нас?..
А у нас зато очень тщательно следит государство, чтобы хозяйства платили в Фонд безработных.
И не имеет значения: хороший урожай или нет, даже если нечем платить — все равно плати!
Два года подряд был сильный неурожай, так вот хозяйствам все налоги списали, кроме этого!
Кто-то может мне объяснить, зачем в селе Фонд безработных?! Это же нонсенс! Работы — полно. Пожалуйста! Доярками, комбайнерами. Пастуха с таким трудом нашел.
Но зачем безработному работать, если он и так получает гарантированное пособие? За горло нас берет, чтоб выписали ему справку, что он когда-то три дня проработал в хозяйстве. И с этой справкой становится на учет.
Получается, фактически село и так в бедственном положении, но еще и «ледацюг» обязано содержать. Это и есть политика государства?»
Почему «пролетели»
«В селе все взаимосвязано: тут нельзя так, что эта проблема — отдельно, а эта — отдельно.
Почему село «в занепаді»? Потому что относятся к нему по остаточному принципу. Если б здесь была такая же инфраструктура, как в городе, кто-то уезжал бы в Киев? Да ни за что!
Думаете, крестьянину легко оторваться, как говорится, от своих корней? И слушать в городе эти «колядки», которые с настоящими сельскими колядками ничего общего не имеют?.. Думаете, просто уехать?
Нет, непросто. Но села хиреют, потому что нет денег на развитие. А деньги — не только те, что государство обещает, хоть и не дает. Это могли бы быть даже кредиты, которые хозяйства сами бы брали в банках.
Могли бы. Если бы они были выгодны. Но в том-то и дело, что никогда и не были таковыми.
Во-первых, проценты немаленькие. Плюс комиссионные. Но главное — под что? Под бизнес-план. Допустим, план на урожай, сколько соберем, почем продадим, чтоб вернуть кредит.
Но никто даже приблизительно не знает, какая будет цена на зерно! А как же писать бизнес-план, чтоб не просчитаться? Наверное, держава должна гарантировать — что зерно будет для реализации по такой-то стоимости... И цена дизтоплива для хозяйств будет такой-то. Хотя бы приблизительно. Хотя бы часть — но гарантировать.
А что получается? Я беру кредит, мне говорят: «Нічого, якось віддаси, щось та буде». Но потом оказывается, что зерно стоит меньше, чем я в него вложил вместе с тем кредитом! Скажите, пожалуйста, чем мне гасить хотя бы проценты, если и без того убытки?
В период после 2000 года, когда пришли новые руководители аграрной отрасли, они такую идею выдвигали: «Какая задача? Побольше посеять!»
Так вот на этом многие и «спалились».
Даже крупные бывшие колхозы отдавали «під заставу» технику, поголовье скота. И набирали большую сумму кредита. На эти деньги накупали зерна. Но потом получалось: чем большую площадь засеял, тем больше убыток. И тем быстрее «пролетишь».
В 2000 году за пшеницу на бирже в Житомире давали 500 гривен. А 2001-м — 300! Дизтопливо поднялось, запчасти подорожали, электроэнергия подскочила, а цена на зерно — уменьшилась!»
Настоящее масло
«...Так получается, что государство платит тем, кто и так достаточно богат. «Середнякам» же — не положено.
Ну представьте, надои коровы в нашем хозяйстве — от 4 до 4 с половиной тысяч литров в год. А в другом хозяйстве — корова дает 5 тысяч и больше. Но тому хозяйству держава компенсирует где-то так по 1000 гривен за содержание коровы, а нам нет.
Чтобы корова давала много молока, недостаточно всего лишь за ней хорошо ухаживать.
Во-первых, должна быть порода: в тех коровах уже генетически заложена высокая продуктивность. А «породистые» телята стоят намного дороже, как правило, их везут из-за границы. Так вот богатые крупные животноводческие комплексы, конечно, могут себе позволить покупать только «элиту». У нас денег на это не хватит.
Во-вторых, корм. Нет у нас и не было никогда своей — достаточной для потребностей — кормовой базы. А что вы хотите? Полесье! Так вот хозяйства, которые покупают «породистую» живность, за это получают государственную компенсацию, могут и корм соответствующий иметь. А для «середняков» получается замкнутый круг.
Тем более учитывая низкие цены за молоко. Сколько получал производитель в прошлом году? 80 копеек за литр. Правда, сейчас немножко подняли — уже по 1 гривне 20 копеек. Но все равно мало... Тем более что у нас не так много и молока — 1—2 тонны в день.
Приведу вам такой пример. Был у нас свой молокозавод. Маленький, можно сказать, кустарное производство. И вот начали мы там делать масло. Чтоб продавать и таким образом зарабатывать.
Ну, привозим 2 тонны молока с фермы... А там же — в нашем заводике — все оборудование на электроэнергии. Когда-то колхозы платили за электричество — копейку за киловатт. А сегодня, видать, Житомирская область — самая богатая в Украине, потому что платит 50 копеек! При том, что Киевская область — в два раза меньше...
Да, так вот запустили оборудование, все, что надо, повключали, стали перерабатывать молоко: сняли сливки с большим процентом жирности, взбили масло. А чтоб вы знали, на килограмм масла надо где-то 28 литров молока...
Короче, расфасовываем это масло в ящики, отвозим на базар. Это было лет 10 назад... Стоимость масла была где-то гривен 6. А мы хотели продать по 10 гривен, потому что такая его себестоимость!
Конечно, никто не покупал. Хотя продукт-то мы сделали на самом деле первоклассный! Никакого сравнения с тем маслом, что вы покупаете в магазине или на базаре.
Оно ж у вас крошится! Потому что это не масло, а в его составе чего только нет: и «олія», и красители... Но зато то масло покупали, потому что по 6. А у нас — чистое, настоящее, без добавок и красителей, — нет, потому что по 10.
В общем, на этом наше производство и закончилось».
Принцип «памперса»
«Когда-то я одну передачу смотрел... Очень поучительная. Вот вы покупаете в магазине «шинку» в вакуумной упаковке? Знаете, как она делается?
Так вот в той передаче журналист рассказывает историю. Стал он искать объявления на тему «организация производства с немедленной 100%-ной прибылью». Звонит, спрашивает: что ж это за производство такое я могу сделать, чтоб оно вдвое больше мне денег принесло, причем сразу?
Мясное, говорят. Очень выгодно. Берете 10 кило фарша и вливаете туда ведро воды. Потом это дело перерабатывается. Воду впитывают всякие добавки. По принципу «памперса». То есть вода не выливается. Затем «шинку» упаковывают. И продают. Почем вода? Почти что даром. А продается как фарш.
Вот вам и «стопроцентная окупаемость»! Но в селе никто не станет заниматься таким подлогом. И хорошая мясная продукция, да хоть та же настоящая домашняя колбаса, почем нынче обойдется?
То-то и оно... Поэтому и нет у нас своего колбасного цеха, чтоб не получилось, как с маслом.
Но проблема же в том, что государству легче открыть границу, чтоб хлынула сюда дешевая польская продукция, чем помогать своим селянам.
Думаете, нам не предлагали сдать своих коров на мясокомбинат? Сто раз предлагали. Но мы не сдаем, потому что рука не поднимается. И что за село без коров?
Да, уже другое время, колхозов нет. И это теперь — частная структура. Чего ей, получается, давать деньги?
Но с другой стороны: это ж вы и кинули! А теперь хотите, чтоб в Украине были дешевые продукты питания?
Сделайте условия, чтоб люди нормально жили. Тогда они сами захотят тут строиться и рожать тут детей.
Одного не могу понять: почему если село просит его поддержать, держава не торопится? А если правительство обращается к нам с просьбой о поддержке, мы откликаемся сразу? Что Янукович, когда был премьером, что Тимошенко в 2005-м — подходы одинаковые — просили продавать мясо подешевле.
И мы возили, продавали ниже себестоимости только потому, что попросил «уряд» — поддержите нас! А чего не поддержать? Мы в одной стране живем, и если друг другу не поможем, то кто ж тогда?
Причем нам ведь ничего не обещали вернуть, никакой компенсации. Просто власть сказала: если село подсобит нам, то все в стране наладится, вот увидите.
Не думаю, что кто-то из крестьян сейчас жалеет о том, что поверил власти, подставил ей плечо, когда было трудно. Но, наверное же, надеялся, что та ответит взаимностью?
Но не отвечает. Если селу не давать никакой поддержки, то все закончится само собой. И что дальше?..»
На этот вопрос Иван Диткивский пока не получил ответ. Впрочем, и вряд ли получит.
