На Украине все как будто бы специально сошлось для резонанса: газовый кризис, усугубленный экономическим, а уж из политического страна и вовсе не выходит, как принято считать, уже пятый год.
Кризисы особенно захватывают, когда наступают одновременно. И есть соблазн наблюдаемый размах объяснить кумулятивным эффектом. «Нафтогаз Украины» лихорадочно ищет доллары для расплаты за газ, а с долларами в стране и в самом деле беда. И отчаянный шантаж, которым Украина вроде бы пытается решить свою газовую проблему, будто и в самом деле призван проиллюстрировать единство всех трех украинских кризисов.
Но сходится не все. Никто ни на кого не подает в суд. В Днепропетровске, словно не обращая внимания на происходящее на свете, возводятся чуть ли не на одной площади сразу три торговых центра. Верховная рада с удовольствием отвлекается от скандальной повседневности и принимается за ратификацию международного соглашения о защите летучих мышей. И даже самые отчаянные критики украинской власти ставят ей в вину не столько непоследовательность в ведении газовой войны, сколько бездарность в ведении войны информационной. И даже вполне пророссийские депутаты едко посмеиваются над очередным заявлением Москвы о коварстве Киева в выборе трассы для транзита, призванном скрыть безнадежную запущенность газотранспортной системы.
Кризисы стоит рассмотреть по порядку. Хотя бы для того, чтобы уяснить, что является первичным, а что лишь вторичной иллюстрацией к нему.
Украинский экономический кризис разразился по очень схожим с российским причинам.
Сначала упали цены на металлургическую продукцию – основу украинского экспорта. А потом оказалось, что банковская система не просто закредитована – здесь все получилось чуть экзотичнее. Банки, изрядная часть которых являются, по сути, «дочками» иностранных гигантов, раздав бесчисленные кредиты в полном соответствии со знакомым нам потребительским бумом, в один прекрасный день обнаружили, что хозяева для своего глобального спасения вывели авуары за пределы страны.
В общем, все просто. Но с нюансами, которые широко разрекламированную украинскую катастрофу делают ненамного более впечатляющей, чем российская.
Металлургические монстры Украины, заранее почуяв ненадлежащую ценовую конъюнктуру, решили переждать и отправили около 80% рабочих в административные отпуска. Но уже в декабре численность занятых снова стала расти и достигла половины. А к Новому году с мировых бирж стали доноситься более или менее оптимистические сигналы, хоть никто и не уверен, что достижение 70-процентного уровня от прежних цен стабильно и долгосрочно. Однако склады уже заметно разгружаются.
Еще любопытнее с банками. Как говорят знающие люди, кризис – лучшее время для коммерческих успехов. Для тех, конечно, кто приберег в кубышке немного денег. И, как выясняется, отнюдь не все украинские банки были повально заняты навязыванием сравнительно дешевых кредитов населению, как и не все из них рисковали принадлежностью к мировой финансовой системе. Они не слишком известны, в столице про них не слышали, в провинции их отделения по работе с клиентами приходится искать со всей тщательностью. Это и есть кубышки, и вряд ли стоит восторгаться прозорливостью их хозяев, скорее, речь шла о простом и святом – скрыть свои финансы от излишне любознательных. А тут кризис. Повезло.
Объективное усугубляется рукотворным, Нацбанк во спасение банковской системы продает избранным банкам валюту по дешевке, они ею торгуют на межбанке, для населения курс на 10–15% выше официального – в общем, все происходит так, как это и должно происходить в государстве, где власть исключительно ради бизнеса, а бизнес – способ получить власть. Пусть и в условиях беспощадной и неукротимой политической конкуренции. Где-то все устроено скучно и по вертикали, где-то – зажигательно и по горизонтали. Ничего нового.
Дело в другом. Совпадение кризисов позволяет рассмотреть, насколько эта система дает серьезные сбои. Что и приключилось в истории с газом.
Можно сколько угодно обвинять Киев в непоследовательности и вероломстве. В неспособности держать слово. В воровстве, в конце концов. Но ведь проблема так называемого технологического газа, необходимого для прокачки, родилась не сегодня. И ни для кого не секрет, что она была всегда настолько взаимовыгодна, что, споря о ценах, процедурах и траекториях, никто не вспоминает, что ни в одном из договоров нет ни слова про то, кто должен за этот газ платить. По крайней мере, ни в одном из тех договоров, которые публично известны. Но даже те, кто занимается проблемой, признают: в системе этих договоренностей, друг другу противоречащих, потому что новые не отменяют старые, сломит ногу любой Стокгольмский суд.
Это можно называть непрозрачностью, можно негодовать по поводу взаимной коррумпированности и каждый раз произносить банальность. Но это была вполне всех устраивающая система неформальных договоренностей, соответствовавшая не столько отношениям между двумя независимыми государствами, сколько признанным анахронизмом временам, когда два секретаря обкома садились и, поматерясь и выпив, решали любой вопрос. Так было в эпоху Кучмы и Ельцина, и это всем подходило – отодвинуть папки непроходимых договоров и решить все по-своему, по-простому. Так, между прочим, продолжалось и при Кучме и раннем Путине, и даже при Путине и раннем Ющенко.
А потом все кардинально изменилось. В Москве укреплялась вертикаль, в Киеве раззадоривалась вольница. Ющенко, фактически реанимировавший модель Кучмы, с тем лишь отличием, что сам он Кучмой не являлся, продолжал считать, что из всех возможных мостов с Москвой он по обыкновению найдет тот самый, не сожженный. Его не убедил даже кавказский август, показавший, что Москва ничего не забывает и ничего не прощает.
Общего языка, на котором можно было бы договориться, больше нет. Есть московская уверенность в стремительном подъеме с колен, а там будь что будет, и есть украинская бесшабашность, усугубленная пришедшим наконец пониманием того факта, что мосты уже сожжены.
И все это на фоне крепнущей уверенности Москвы в том, что на Украине катастрофа и осталось ее только добить. А катастрофы нет, просто в отсутствие Кучмы модель его имени все больше разбалансируется, становясь совсем уж самоедской. И остается только упрямиться из последних сил. Знающие президента Ющенко люди уверяют, что на последней линии обороны сил для этого упрямства у него только прибавляется. И это лишь непринципиальный личностный штрих к вполне объективному сюжету.
Система украинской власти идет вразнос по той же самой причине, по которой не идет в Европу газ: естественным для избранных Москвой и Киевом моделей прежние системы отношений не действуют, а других нет, и, что самое скверное, они даже не просматриваются.
В Киеве даже кризис не становится долгожданным катарсисом, способным заставить главных украинских персонажей пересмотреть свои внутриполитические привычки. В Москве вера в собственные заклинания нисколько не стимулирует к попыткам инвентаризировать все то, что так затейливо за эти годы сочинялось в отношении Украины.
Мосты сожжены, в этом нет ничего трагического. Просто никто не успел подумать, как жить без них. И, тем более, как должны строиться новые.
