|
Ситуация на международных финансовых рынках, которые мы в Украине привыкли считать образцовыми и не подверженными кризисам, сегодня неоднозначна.
Кризис ликвидности создает новые риски и проблемы. Так что и ближайшее будущее нашей страны во многом зависит от финансистов, от их умения принимать верные решения и прогнозировать риски. Один из самых опытных и ярких украинских банкиров, председатель наблюдательного совета банка НРБ-Украина Вячеслав Юткин, похоже, осуществляет в интересах акционеров и клиентов этого банка прорывное решение, которое может иметь влияние на всю банковскую систему страны. С этого и начался разговор «Дня» с банкиром.
— У вашего банка теперь новый собственник — Сбербанк России. Сказалось ли это на политике, приоритетах, продуктах и, главное, финансовых результатах «НРБ»?
— К сожалению, еще нельзя говорить, что он уже новый собственник — сделка в стадии завершения. Но несмотря на это, есть уже целый комплекс подготовительных мер, которые будущий новый собственник планирует оперативно внедрить. Это то, что называется стандартами Сбербанка, и переход на них для нас означает серьезную встряску и перестройку всех рабочих процессов. Мы надеемся закрыть сделку к концу октября, и тогда уже можно будет говорить о том, что у нас совершенно новые цели, задачи. А сегодня мы просто присматриваемся к стандартам Сбербанка, работаем над новой структурой и планируем значительное увеличение штата, выход в регионы. Уровень Сбербанка России настолько высок, что нам без кардинальной перестройки, без переосмысления всего бизнеса не обойтись. Исходя из этого названы первые цифры — это увеличение уставного капитала на два миллиарда гривен, что явится, видимо, рекордом для украинской банковской системы по единоразовому увеличению уставного капитала. Сегодня проходит тестирование всего руководящего состава банка на соответствие стандартам Сбербанка, разрабатываются первые совместные проекты консорциумного кредитования, когда мы выступаем банком франтующим, то есть берущим на себя организацию работы по выдаче любого кредита или займа со своими возможностями в пределах до 10 миллионов долларов на одного заемщика, а Сберегательный банк, в этом случае выдает еще и недостающие заемщику средства в необходимых размерах. Таким образом, если у потенциальных заемщиков нашего банка (а это, как предусмотрено стратегическим планом, в перспективе в основном крупные российские компании, работающие в Украине) есть необходимость прокредитоваться в национальной украинской валюте, то они могут сделать это с меньшими финансовыми потерями. Раньше такой возможности не было, и мы были вынуждены отказывать целому ряду клиентов, крайне перспективных для нас, несмотря на то, что их бизнес нам был интересен. Им было неудобно брать займы в пяти — восьми банках до нужной суммы. Сегодня мы готовимся к тому, чтобы с момента принятия решения регулятором, то есть Нацбанком Украины, заработать на полную силу, удовлетворяя запросы самых крупных клиентов.
— Как я понял, завершение сделки уже не за горами.
— Да, мы надеемся на это, хотя процесс и затянулся на целых два года. Для этого было много объективных и субъективных причин. Но сегодня, мы можем говорить с уверенностью, что завершим эту сделку не позднее середины ноября. В результате на финансовом рынке Украины появляется очень крупный и серьезный игрок. В такой оценке, возможно, есть доля субъективизма, но я считаю, что с приходом Сбербанка не только наш, а и любой другой банк чувствовал бы себя в совершенно другом статусе, или используя спортивную терминологию, в совершенно другой весовой категории. Потому что Сбербанк России — это тяжеловес, серьезно нацеленный на наш рынок и, я думаю, что рынок это почувствует, и на это отреагирует.
— На каком месте в рейтинге украинских банков вы теперь видите НРБ?
— В рейтинге как известно целый ряд позиций. И одним увеличением уставного капитала в общем рейтинге далеко не уедешь. Я думаю, что после завершения сделки по капиталу мы займем место не ниже пятого, по ряду других позиций понадобится время, чтобы заметно улучшить свои позиции. Естественно, что капитал потянет за собой вперед и активы, то есть мы переместимся из четвертого десятка в третий сразу же, а затем все будет зависеть от кредитного и инвестиционного портфелей, от роста валюты баланса. Естественно, после увеличения капитала мы надеемся, что в банк придут новые крупные клиенты, и я думаю, что банку необходимо, по оптимистическим прогнозам, 2—2,5, а по пессимистическим 3—3,5 года для того, чтобы войти в первую десятку украинских банков. Дальше прогнозировать сложно, потому что другие банки тоже развиваются, достаточно динамично и многое будет зависеть и от реальных планов Сбербанка. Если Сбербанк будет видеть, что бизнес продвигается успешно, я думаю, вопрос финансирования любых сделок будет решаться положительно.
— Какие задачи ставят новые собственники перед вашим банком и способствовала ли, и способствует ли их достижению политико-экономическая ситуация в Украине?
— Главная цель — сконцентрировать свои усилия на работе с крупными российскими финансово-промышленными группами, которые являются клиентами Сбербанка в России и инвесторами в Украине одновременно. К таким сегодня относятся Запорожский алюминиевый комбинат, Николаевский глиноземный завод, группа «Вим-Билль- Дан», работающая и в Киеве, и в других центрах Украины, различные торговые сети, которые сейчас активно входят в украинский рынок, группа «Евроцемент», занимающая монопольное положение в Украине по производству цемента и ряд других. В нашем, условно говоря, списке, который мы для себя составили по российским компаниям, интересующим нас как потенциальные заемщики, их более 40. Если мы привлечем к себе на работу даже 20—25 из них, это уже будет большим успехом, потому что мы автоматически в десятки раз увеличим валюту баланса банка, а это одна из главных задач.
— Тенденция прихода этих компаний в ваш банк уже видна?
— Да, мы только на стадии завершения перехода прав собственности, еще не являемся дочкой Сбербанка, но по рекомендации Сбербанка к нам уже пришли несколько крупных групп, которые сразу же дали рост всех показателей банка . То есть мы видим совершенно другой путь развития, это уже не мелкие вливания акционеров, которые рассчитаны на десятилетия, а системный подход к развитию банка. Вторая по важности задача — это развитие региональной сети, по крайней мере во всех областных центрах Украины, где присутствует или планирует присутствовать российский бизнес. И третья — это самостоятельный выход на рынки международного капитала. Международные рейтинговые агентства уже ожидают окончательного прихода Сбербанка (речь идет о документальном оформлении сделки) для того, чтобы повысить наш рейтинг. И это, соответственно, также новая ступень развития банка, означающая удешевление внешних заимствований и одновременно снижение кредитных ставок для украинских заемщиков.
— Вы намерены брать кредиты за рубежом?
— И очень активно.
— А что касается политико-экономической ситуации в Украине, в плане поставленных вам задач?
— Она, конечно постоянно держит в напряжении, но я вам должен сказать, возможно, парадоксальную вещь. Во всех странах экономика очень сильно зависит от политики, особенно когда идут такие масштабные изменения, свидетелями которых мы являемся сегодня в Украине. А у нас все с точностью до наоборот: последние полгода, когда совершенно непонятной была политическая ситуация, экономика развивалась, не обращая внимания на политику, не сбавляя темпов. Утверждаю на примере нашего банка: мы абсолютно не ощущали в это время каких-либо помех для развития бизнеса. Да, почувствовали международный кризис ликвидности, ипотечный кризис в США, валютные колебания и многое другое, а влияние нашей политической ситуации, пожалуй, было в этом смысле на самом последнем месте. Мы очень долго объясняли это россиянам. Они переживали, как практически каждый зарубежный инвестор, но мы смогли их убедить, что к счастью, когда политикам не до экономики, то это не самых худший вариант.
— Говорят, что рост банковских депозитов последнее время идет на тормозах. Многие банки вынуждены поднимать депозитные ставки, а следом за ними, естественно, и кредитные. Вас это затронуло?
— Не могу согласиться с утверждением, что депозитные ставки растут. Так бывает только в одном случае — если банк сталкивается с проблемой ликвидности и вынужден занимать на любых условиях и за любые деньги. Это должно настораживать клиента, и я знаю только группу мелких банков, их десятка три, которые сегодня привлекают гривну под 17 или 18% и, таким образом, повышая кредитные ставки, временно решают свои проблемы. Если вы посмотрите на первую группу из 20 банков, то увидите, что процентные ставки там снижаются и по доллару, и по гривне, и этот процесс неизбежно будет продолжаться, и в дальнейшем. Так что прямой связи между ростом кредитных и депозитных ставок, как обычно это бывало раньше, сегодня нет. Да, наблюдается рост ставок по доллару, но опять же причина — в кризисе ликвидности на международных финансовых рынках, последствия которого, я думаю, Украина будет ощущать на себе еще год—полтора. Вторая причина — меры, введенные регулятором, для избежания валютных рисков на украинском финансовом рынке. Кредитование в валюте сегодня усложнено Национальным банком, что приводит к увеличению процентной ставки. Нет валютных поступлений — бери кредит в гривне или плати повышенную ставку за риск. А депозитные ставки от этого не зависят и продолжат плавное падение в тех банках, где нет проблем с ликвидностью. Cегодня у клиента преимущество: он может выбрать себе банк из сотни банков, конечно, рискуя. Вкладывая деньги в доллары под 12 или 12,5% он легко может сегодня их потерять. Кстати, сейчас в России Сбербанк сталкивается с ситуацией, когда он кредитирует население под достаточно низкие проценты — от 9 до 11% — в рублях в зависимости от рисков, а полученные в кредит средства размещаются в других банках, где более высокие проценты по депозитам, чтобы зарабатывать на этой разнице. И банк вынужден постепенно корректировать свои программы, принимая во внимание системы приема депозитов другими банками, чтобы население не было заинтересовано в таких операциях, что впоследствии неизбежно ведет к не платежеспособности клиентов, играющих на такой разнице.
— Падение курса доллара и перспективы создания «оранжевой» коалиции обострили внутриукраинскую дискуссию о курсе гривни. Чего нам в этом плане следует ожидать в краткосрочной и среднесрочной перспективе, не видите ли вы угрозы для экономики в том случае, если гривна сильно укрепится, как кое-кто предлагает, ведь у нас и без того довольно большой дефицит во внешней торговле? Можно ли ожидать, что инвестиции его надежно перекроют, а вывоза капитала не будет?
— Хороший вопрос. Я думаю, что ослабление доллара, происходящее сейчас в мире, несет целую группу рисков для украинской финансовой системы. Прежде всего она очень тесно привязана к доллару, и это один из самых больших рисков для нас. Россия тоже несет значительные убытки от этого. Но, насколько я знаю, Россия перераспределяет риски и для этого наметила сокращение долларовой составляющей в своей валютной корзине. И, я думаю, рано или поздно это придется сделать и Национальному банку Украины, потому что слабый доллар в жесткой привязке к гривне — это, без сомнения, значительные убытки и потери для украинской финансовой системы и экономики в целом. И то, что сегодня, несмотря на серьезное ослабление доллара, гривна мертво привязана к нему и продолжает оставаться на уровне 5,05, я думаю, явление не постоянное. По моему мнению, мы столкнемся в ближайшие полгода — год с укреплением гривны по отношению к доллару. Время ломать стереотипы и привычку рядового украинца держать свои сбережения в долларах. Кто этого не осознает сегодня, обречет себя завтра на потери. По моим прогнозам, укрепление гривны по отношению к доллару неизбежно. Но такого скачка, как в 2005 году не будет.
— Вы все же думаете, что укрепление гривны опять будет проходить скачкообразно?
— Нет, этот процесс, полагаю, не будет скачкообразным. Помните ту резкую критику, которая звучала в прошлый раз в адрес Нацбанка? Я думаю, что теперь будет постепенное усиление гривны. Оно начнется, скорее всего в конце этого года, а возможно, с января, и это будет плавное повышение до определенной отметки. Правда, многое будет зависеть от поведения доллара. Как показывают прогнозы и послекризисное развитие международных финансовых рынков, на отметке 1,4—1,45 по отношению к евро падение доллара прекратится, т.к. это становится невыгодным и Европе. Вероятно, будут приняты меры по защите европейского финансового рынка. Все это должно еще раз заставить украинцев сделать выбор в пользу гривны против сбережений в долларе. Ведь тот, кто, например имел 100 тысяч сбережений в долларах последние четыре года, потерял на этом, как минимум, процентов 40 от возможных доходов на эту сумму в гривне. Рекомендуя своим близким и знакомым клиентам как вести себя со сбережениями, я говорю, что они должны быть на 60% в гривне, на 20% в евро и только на 20% в долларе. Хотя, я думаю, в конце года их гривневая часть корзины должна превалировать и составлять не менее 70%.
— Как скажется укрепление гривны на дефиците внешней торговли?
— Это, конечно, удар по экспортерам. Но, как показывает практика, другого пути просто нет. Нужно будет искать внутренние резервы, изыскивать возможности повышения конкурентоспособности и продвижения отечественной продукции на рынки, удешевления ее производства. Но экспортеры — это только один сегмент украинской экономики, и, если брать общую картину, он никак не может затмевать все остальное.
— Очевидно, тут выход только один — это инвестиции, которые могут перекрыть дефицит во внешней торговле.
— Да, это главный путь.
— Но инвестициям противостоит вывоз капитала, который нередко случается и в довольно больших объемах. А он, как и инвестиции, зависит от политической ситуации.
— Вывоз капитала есть и будет. Он закономерен. Хотя надо сказать, что в Украине достаточно жесткое валютное регулирование, и вывозить капитал без оснований на то все сложнее. Украина в последние пять лет рассматривается инвесторами как очень перспективный рынок и приток инвестиций все равно выше, чем вывоз капитала. Но ряд вещей, на которые украинская политическая система практически не обращает внимания, ситуацию усугубляет и отбрасывают Украину назад по отношению к ее возможностям. Сколько бы мы ни говорили, в том числе и во многих интервью для «Дня», о том, что правила игры на инвестиционном рынке так и не выработаны государством, внимание к вопросам защиты инвестиций остаются на самом низком уровне. Так относиться к инвестициям нельзя. В Украине, как нигде, любят поговорить на тему защиты инвестиций, но дальше разговоров дело за последние семь лет не идет. И это, конечно, от нестабильности самой политической системы. Она, к сожалению, отпугивает, наверное, процентов 40—45 игроков, которые в моменты кризисов просто выводят все свои активы, чтобы обезопасить себя от страновых рисков. Западные инвесторы четко придерживаются рейтингов. Стоит, например, какому-нибудь западному рейтинговому агентству понизить рейтинг Украины, как мы наблюдаем отток капитала и выход из инструментов украинского финансового рынка. И второе. Любая смена первых лиц, любое неосторожное заявление для них сигнал. Для русских инвесторов, которые хорошо понимают украинский менталитет, это, как правило, только информация для размышления. У западных инвесторов совершенно другой менталитет. Несколько дней назад, будучи в командировке в Москве, я прочел интервью газете «РБК-Дейли» нашего политолога Михаила Погребинского. По его словам, с укреплением власти «оранжевых» в Украине неизбежно укрепится отрицательное отношение к капиталу российского происхождения по сравнению с любым другим. Согласен, есть такие тенденции. Их нельзя не замечать. Это, к сожалению, может привести и к оттоку российских инвестиций из Украины, чего мы сейчас не наблюдаем. Однако я уверен, что все равно будущее за российскими инвестициями, потому что у нас общий язык, близкие культуры, история, пусть и не простая, менталитет, россияне лучше понимают, как нужно здесь работать. А условия у нас достаточно сложные для инвесторов. Это и коррупция, и непонимание огромного количества административных барьеров, и затягивание предусмотренных законом сроков. Отпугивая таким образом российских инвесторов, и возлагая все надежды на западные инвестиции, можно серьезно прогадать. Могу сказать, что озвученные Погребинским настроения серьезно компрометируют украинский рынок в конкуренции за инвестиции россиян и отпугивают их. Я даже не говорю о западной Украине, где происходят непонятные для россиян процессы. Но почему о нелюбви к российским инвестициям говорят даже украинские политологи? И мы хотим, чтобы это не учитывали российские инвесторы, вычерчивая маршруты своих капиталов?
— Возможно ли, чтобы в результате роста курса гривни кредитные и депозитные ставки в гривне и долларе уравнялись? Какое время для этого потребуется?
— Давно известно, что мы на два-три года отстаем от России, но идем по тому же пути. Там рубль отодвинул доллар уже примерно на 15%. И это за последние два с половиной года. Сегодня россияне задаются вопросом: а зачем нам доллар? Он уже стоит менее 25 рублей против 30 полтора года назад. Причем рубль укрепился и по отношению к евро. И сегодня в российских банках рублевые и долларовые ставки практически сравнялись. А это то, к чему всегда стремился и украинский рынок, чтобы не было соблазна кредитоваться в долларах, а депозиты иметь в гривнах. И чтобы в случае кризиса ликвидности на Западе, который сегодня отмечается, это вдруг не спровоцировало бы кризис на украинском рынке. Укрепление нашей национальной валюты повлечет рост спроса на нее, ее удорожание как платежного средства и как средства накопления, что очень важно. И в результате это приведет к уравниванию кредитных ставок. Разница может быть всего лишь полпроцента — процент. Если это не импортно-экспортные контракты, то в России уже все предпочитают кредитоваться в рубле. Так вскоре будет и у нас.
— Сколько времени потребуется, чтобы и в Украине возникла такая ситуация?
— Я думаю, в начале этого процесса должно лежать решение об отказе от привязки к доллару. Если это произойдет, то отсчет можно будет вести от времени принятия такого решения. А чтобы пройти тот путь, который прошел рубль по отношению к доллару, потребуется, по моему мнению, два — два с половиной года.
— При этом нам нужно будет привязаться к корзине валют?
— Безусловно. Без этого не обойтись. Трудно понять, почему этого так долго не происходит. Весь ход событий в экономике на протяжении последнего года подсказывает такое решение. Видимо, у Нацбанка есть какие- то сдерживающие мотивы. То ли слишком большая долларовая масса накоплена в резервах, то ли боязнь резких скачков, поскольку основные накопления населения сделаны в долларах — ведь евро сравнительно молодая валюта. Но наиболее грамотные игроки уже давно перевели свои сбережения в евро или в гривни. А те, кто своевременно этого не сделал, теперь не решаются — это очень болезненно на пике роста евро.
В России доллар вам уже нигде не встретится в качестве платежного средства. Это запрещено официально, но иногда на бытовом уровне это присутствовало. А сегодня — и в помине нет. Потому что доллар ежедневно теряет в весе. Все хотят иметь дело только с рублем. Это — большое достижение россиян. А если войдут в силу предложения, согласно которым Россия намерена в дальнейшем торговать своими полезными ископаемыми исключительно за рубли, то эта денежная единица резко укрепится. Я осмелюсь на прогноз, что доллар будет там стоить 21— 22 рубля уже через год. Происходит все это в России очень плавно, но практически ежедневно. Население это принимает.
— Наряду с банковской сферой вы хорошо разбираетесь и в энергетике. Каким образом Украина может, по вашему мнению, рассчитаться до 1 ноября с газовым долгом в 1,3 миллиарда долларов и откуда он вдруг взялся?
— Природа его происхождения понятна — это хронические неплатежи конечных потребителей газа, которые накапливаются и в один далеко не прекрасный день обваливаются на «Нафтогаз України». Если вспомнить историю возникновения газовых долгов с 1995 года, то все это результат потерь на стадии потребленного газа и невозврата долгов конечными потребителями. А то, что мы узнаем об этом из российских средств массовой информации — это, конечно, шок. Это наводит на мысль, что соответствующая информация скрывается. И даже после того, как долг был признан на уровне «Нафтогаза», мы не знаем, кто же основные должники. А то, что долг существует, — это безусловно. Проблему быстро урегулировали за счет запасов газа в хранилищах, но имена неплательщиков на сумму более чем млрд. мы так и не узнали.
— Не скажется ли операция по возмещению газовой задолженности на росте дефицита нашего бюджета и не станет ли стимулом для дальнейшей раскрутки инфляционного механизма?
— Я думаю, что такой опасности нет, поскольку долг не государственный, к бюджету он отношения не имеет. Но на состоянии каких-то отдельных потребителей это может серьезно сказаться. Мы их сегодня не знаем, и конкретно говорить на эту тему трудно. Но это — однозначно не бюджет. Значит, не будет эмиссии, резких выплат из бюджета, поэтому на инфляционном фоне это не должно сказаться. В результате дело кончится выпуском какого-то финансового инструмента и, соответственно, долгами перед «Нафтогазом» этих потребителей, или опять пойдет речь о повышении тарифа на транзит российского газа по украинской территории, если «Нафтогаз» найдет возможность взять эти долги на себя.
— И, напоследок, немного о политике. Как в украинских банковских кругах оценивают итоги выборов в плане влияния новой политической диспозиции на экономику? Я понимаю, что тут не может быть однозначных оценок, но о чем вам говорит наш недавний исторический опыт?
— Как показывает практика, любые резкие перемены заканчиваются попытками новых лидеров исполнить свои обещания. Наша пресса подсчитала сумму обещаний госпожи Тимошенко. Это — сто миллиардов гривен. При нашем-то бюджете, как выполнить эти обещания? Я помню 2005 год, когда для выполнения обещаний были без предупреждения ликвидированы свободные экономические зоны, как была повышена налоговая нагрузка на предприятия, как в марте был изменен закон о бюджете. И страна промолчала... Может быть, это была плата за то положительное, что дала революция. Лично я, исходя из такого опыта, больше всего опасаюсь непрогнозируемых изменений... Но и это можно было бы пережить. Самое страшное, если вдруг опять будет возврат к политике реприватизации. Хотелось бы верить заявлениям Юлии Владимировны, что с этим покончено. В этом случае можно даже считать, что результаты выборов в основном положительны. Если предположить, что Тимошенко станет премьер-министром, то для финансового сектора страны самое главное, чтобы новая власть не нарушила стабильность. И почему-то верится, что Юлия Владимировна могла бы побороть то финансовое зло, которое вызывает зависимость финансового сектора от невозвратов налога на добавленную стоимости. За последние пять—семь лет об этом было очень много сказано. Но все закончилось разговорами. А сегодня мы сталкиваемся вообще с невиданными явлениями. Если вы хотите, чтобы вам компенсировали НДС, сумма которого превышает миллион гривен, то вы автоматически становитесь объектом нападок налоговой, объектом жесточайших проверок. И тут многие задумываются: а может и вообще не связываться с этим делом, пусть деньги пропадают. Государство в этом вопросе ведет себя не по закону. С этой практикой нужно покончить. Ведь главный лозунг победителей «Закон один для всех».
— Не это ли сдерживает экспорт и приводит к отрицательному балансу во внешней торговле?
— И это тоже. Возьмите статистику судов. В них десятки тысяч дел по НДС. На практике, пройдя в Крыму один из таких судов на протяжении шести лет и выиграв его в конце концов в Верховном Суде, мы могли убедиться, как работает эта система. Если всего одна компания дает бюджету два миллиона гривен в безоплатную рассрочку на шесть лет, а таких компаний в стране десятки и сотни тысяч, то как этим государству и чиновникам не воспользоваться? Так наполняется наш бюджет, и в статистике мы видим совершенно искаженные цифры. С конца 90 х годов прошлого тысячелетия мировые финансовые институты говорили Украине, что в этом — главное зло. Но у нас ничего не меняется. Каждое правительство, намереваясь улучшить свои результаты, не находит ничего другого, кроме как ужесточать администрирование НДС. И очень хочется верить заявлениям Тимошенко, что она наведет в этом порядок. Это — самая большая проблема нашей экономики.
— Мне послышались нотки оптимизма?
— Я считаю, что второе пришествие всегда мудрее первого. Если бы я был в рядах советников Тимошенко, я бы посоветовал ей больше общаться с бизнесом, как это в свое время делал президент Кучма. Я был на четырех заседаниях консультативного Совета по иностранным инвестициям при президенте и могу сказать, что это был откровенный разговор. У каждого инвестора была возможность высказать свои претензии, поговорить о наболевшем. И тут же присутствовал господин Азаров и тут же отвечал, и все это бралось на контроль. С приходом команды Ющенко это все превратилось просто в профанацию. Ничего не меняется. Понятно, что Билл Гейтс может быть членом украинского совета инвесторов, но это почти то же самое, что пригласить поработать в нашем парламенте английскую королеву. Перемен к лучшему в таком случае ждать не стоит. |
