Есть истории судеб, возникновение которых предугадать невозможно в принципе. Это уже потом начинаются различные утверждения типа: "да я всегда знал…" или "я давно что-то в нем такое видела…" Смех один!
Когда в июле 1989 года на экзамене по сочинению на тогдашний журфак Киевского госуниверситета, ставший через три года самостоятельным институтом, я выбрал свободную тему, то и представить не мог, что судьба меня свела с представителем нескольких древних (и не самых последних) западноевропейских фамилий. "Представитель" этот и сам-то об этом узнает спустя одиннадцать лет. А тогда слева от меня за кафедрой расположится такой же длинный и узколицый тип и, так же сосредоточенно грызя ручку, станет исписывать проштампованные листы будущего сочинения.
Тема, повторюсь, была свободная, но мне, волею своего же собственного изложения, нужно было привести стихотворную цитату из Высоцкого. И вот незадача: я забыл, в какой именно гостинице "в петлю слазил" Сергей Есенин - слухи о том, что не простое это было повешение, муссировались в прессе уже тогда. В "Метрополе" или "Англетере"?
Спросил соседа слева. А кого спрашивать? Справа никого не было, пустой проход…
–В "Англетере", - буркнул сосед, исписывавший уже третью страницу.
После сочинения мы без лишних слов перекурили в туалете, потом, через пару дней - еще раз перед экзаменом по истории, и, когда я увидел его после распределения в группы, то обрадовано замахал ему рукой. Других-то у меня знакомых на осенней, так называемой предварительной сессии пока еще не было.
Его звали Вадимом. Из Житомира. Я же уже был "стопроцентным киевлянином" и без "всяких-яких" предложил ему следующим летом поселиться у меня. Как раз во время летней сессии начинался чемпионат мира по футболу в Италии. К футболу мы относились исключительно отлично, к анекдотам - хорошо, к английскому языку - удовлетворительно…
Мы работали в своих газетах, в которые попали еще до поступления на журфак, обменивались полезной информацией, приезжали друг к другу в гости (Вадик гораздо чаще - он по прежнему гостевал у меня на сессиях, но компенсировал это выполнением сессионных заданий для нас обоих), в общем, вели обычную для двух одногруппников, разбросанных по разным городам, жизнь. Потом – диплом, экзамены, "отходные" в ресторане на Грушевского, последние клятвенные обещания как можно чаще встречаться.
А потом была рутина: журналистские будни. Завшивленные бомжи в подъездах, разлитая ртуть, милицейские облавы и командировки по городам и весям. Под конец одной такой недельной командировки на Волынь Вадик мне и открылся-то в новой ипостаси. Когда еще только созванивались, попросил, чтоб подыскал какую-нибудь темку. "Есть у меня одна, – сказал он, – приедешь и удивишься…"
Вадика я оставил напоследок – все равно ведь через Житомир в Киев возвращаться. И, попивая чаек у него на махонькой кухоньке, от услышанного буквально обалдел. Хотя, сказано это было Вадиком вполне будничным тоном. Понятно: он-то давно свыкся. Я же поперхнулся чаем и чуть не наступил на валявшуюся на полу 70-килограммовую бразильскую догиню Авесту…
До сентября 2000 года мой одногруппник считал, что сам он украинец, что родился в Житомире, что фамилия у него именно такая, какая указана в свидетельстве о рождении. Что папа всю жизнь работал директором Житомирской областной филармонии и умер, когда сыну едва исполнилось 13 лет… Что отец был фронтовиком: воевал в составе 18-й армии, известной еще и тем, что там "воевал" Леонид Ильич Брежнев. Что мама, сколько Вадим помнил, работала прокурором Житомирского района, потом – заведующей ЗАГСом. Мать Вадима умерла в том же сентябре 2000 года. Он продал родительскую квартиру, купил новую и стал паковать вещи. Огромный одежный шкаф пришлось разбирать на составные части – в двери он просто не пролазил. Когда снял фанеру с задней стенки, обнаружил выдолбленный долотом в торце боковой стенки тайничок. Подумал еще: клад!
Но в тайнике лежал свернутый рулон документов. Из них следовало, что родился Вадим… в Лондоне, а отец у него не Михаил Романович Коряко, как он всегда считал, а Киплинг-Коряко Майкл Роман, англичанин…
Самый ранний документ из тайника относился к 1862 году, а самый поздний - к 1968-му. Последний документ являлся копией свидетельства о рождении Вадима… в Лондоне. Мама – украинка, а вот папа – англичанин.
Было среди документов и британское свидетельство о рождении отца Вадима на имя Майкла Романа Киплинг-Коряко. Дедушка – сэр Киплинг Джозеф Дэвид. Бабушка же, Коряко (Уотсон) Ханна Элена происходила из английских колонистов и являлась подданной Российской империи. Родилась она в поселке Новые Санжары Полтавской губернии. В 1924 году бабушку Вадима лишили избирательного права, так как происходила она из купеческого сословия…
Были еще копия свидетельства о рождении отца на русском языке, справка о венчании прадеда и прабабки Вадима. Из нее следовало, что венчались сэр Роджер Дэвид Киплинг, сын сэра Вилмора Френсиса Дрейка, и леди Анна Сакс-Кобур-Гот…
Когда Вадик позже устанавливал свое действительное место рождения, наткнулся на одну запись. Из нее следовало, что в Житомирском ЗАГСе Вадиму было выписано… два свидетельства о рождении. И сделаны две актовые записи, но под одним номером. Во второй местом рождения был указан Житомир. В чем Вадик и был уверен до 32 лет, пока тайник не обнаружил… Найденное же первое свидетельство являлось ксерокопией, но заверенной печатью посольства Великобритании в СССР и житомирской нотариальной конторой.
Пятый документ представлял собой рукописное заявление его отца в МИД Великобритании с просьбой… не регистрировать его сына в Лондоне, так как он опасается репрессий со стороны советского правительства. Поэтому свидетельство о рождении и выписывали в посольстве Великобритании в СССР.
Но кто был отец Вадима? И что он делал в Англии? И почему родители ничего не рассказывал сыну? Приблизительный ответ дал шестой документ – военный билет отца, в котором значилась отметка особого отдела: "взять на особый контроль, так как может иметь родственников за границей".
Ну а седьмой документ практически все прояснил. Это было заявление отца в родильное отделение житомирской городской больницы. Из него следовало, что отец Вадима - не отец, а дядя! А настоящий отец был полковником британских спецслужб и трагически погиб за три месяца до рождения сына. Подлинная мать Вадима умерла при родах. Дядя решил усыновить племянника и дать ему свою фамилию, так как являлся единственным ближайшим родственником. Мальчика перевезли в Житомир, полагая, что знать ему о том, что он является дальним родственником английской королевы, совершенно не обязательно. (Английская королевская семья - потомки тех самых Сакс-Кобур-Готов). Так, во всяком случае, писал приемный отец. Но как получилось так, что потребовалось усыновление? И что стало с родителями? Об этом Вадим узнал несколько позже…
А пока решил оформлять новый паспорт. В нотариальной конторе, где была заверена копия первого свидетельства о рождении Вадима, к его приходу отнеслись настороженно. Дескать, зачем вам свидетельство с местом рождения: город Лондон? Положительного решения пришлось добиваться через районный суд.
Вадик, что называется, начал «копать». Обращался в архивы области и СБУ. Ничего там не нашлось, но реакция последовала: в почтовом ящике Вадим обнаружил письмо без штемпеля…
Писал действующий сотрудник британской "Сикрет Интеллидженс Сервис" (СИС) Роберт Ньюмен. Он поставил последние точки в истории происхождения Вадима. Ньюмен прочел о ней в различных изданиях и, по поручению директоров своего бюро, решил рассказать все.
Что Вадим – сэр Вадим Киплинг и по линии прабабушки действительно является дальним родственником Ее Величества Королевы Великобритании. Что его род – от одной из ветвей Сакс-Кобур-Гот, герцогов Саксонских, а герб – от семьи Дрейк, корсара Ее Величества. Что настоящий отец, сэр Уинстон Роланд Киплинг, был полковником СИС и проводил спецоперации на Ближнем Востоке против исламских фундаменталистов, когда британская разведка помогала Израилю после Шестидневной войны.
В одной из операций в Иордании он убил полевого командира мусульманского отряда. Сын этого командира потом убил отца Вадима и поклялся отомстить всей его семье. Беременную Вадимом Ребекку Киплинг фанатики ранили в Израиле. Ее увезли в Англию, куда по ее просьбе из СССР приехал родной брат сэра Уинстона, Майкл Киплинг. Мать Вадима, зная, что может умереть, хотела доверить ему ребенка, если он родится.
Приемный отец с 1941 по 1945 годы работал в Британской разведке против Германии и жил в СССР. Опасаясь мести, он решил усыновить Вадима. То, что с ним произошло, сейчас называется программой защиты свидетелей.
Англичане опекали Вадима вплоть до его призыва в армию и обнаружили себя только после того, как он нашел документы о своем подлинном происхождении. И в мягкой, ненавязчивой форме дали понять, что опасность кровной мести еще остается. Советовали обратиться к королеве, а при желании вернуться на Родину, в Англию…
Вадим Коряко, а ныне сэр Киплинг Вадим-Роланд Майкл узнал многое из того, что хотел узнать. В Англию, против ожидания, не уехал. Зато несколько раз в год обменивается открытками с Ее Величеством Елизаветой II. Не напрямую, конечно, через фрейлин, но что, по сути, это меняет?..
Приятно, когда ты становишься сэром. Бесконечно приятно, когда в родственниках случайно, "как рояль в кустах", оказывается вся королевская семья. Но я бы лично не хотел для себя таких открытий, пусть даже в итоге оказался бы потомком Людовика III. Важно быть тем, кем тебя считали. Вадька ни капельки не изменился. Такой же открытый для очень близких ему людей, такой же замкнутый для остальных. Сэр, одним словом…
