«Если трудоустройство вождей становится главной командной задачей, то быть членом такой команды незачем"

4 October 2008, 19:31

Бывший «полевой командир» Майдана, экс-«терминатор» и недавний любимец президента… Многое изменилось в Юрии Луценко за эти годы. Ныне и он, и возглавляемая им политическая сила стоят на пороге новых перемен. Действующий министр внутренних дел, безусловно, относится к тем политикам, которые совершенно не заинтересованы во внеочередной парламентской кампании. Тем не менее после разговора с ним сложилось ощущение: лидер «Самообороны» подсознательно рассчитывает на досрочные выборы как на некое избавление. Как на вынужденный выход из временного политического застоя.

— Юрий Витальевич, в случае проведения досрочных парламентских выборов «Народная самооборона» отправится в самостоятельный поход или (как прогнозируют многие) окажется составной частью Блока Юлии Тимошенко?

— Воинствующие авантюристы в окружении президента действительно могут подтолкнуть его к подписанию указа о роспуске Верховной Рады. Считаю эти выборы весьма вероятными и крайне опасными. С них начнется целая череда кампаний, которые будут следовать одна за другой три года подряд — сначала парламентская, затем — президентская и, наконец, местная. Обла­даю достаточно глубокими сведениями о состоянии дел в стране, потому смею утверждать, что подобный стресс может оказаться крайне опасным для Украины.

Для «Народной самообороны» возможны два варианта — самостоятельный поход либо вхождение в другой демократический блок. Речь может идти как о существующем политическом объединении, так и о вновь созданном. Окончательное решение приниматься будет, разумеется, не мной, а нашей политической силой. Выбор отчасти будет зависеть от того, каким окажется формат выборов.

— Что вы имеете в виду?

— Не исключено, что досрочные парламентские выборы пройдут одновременно с досрочными президентскими.

— Но механизма проведения внеочередной кампании по избранию главы государства не существует.

— Конституционное большинство Рады способно принять такое решение. На циничный и безответственный авантюризм Балоги может последовать такой же циничный и безответственный ответ.

Если кто-то с таким решением не согласится, он вправе оспорить его в Конституционном суде. При этом надо помнить, что высокие сговорившиеся стороны имеют прочные позиции и в ЦИК, и в КС. Не исключено, что Центризбирком примет парламентское решение как руководст­во к действию. А Конституцион­ный суд может приступить к рассмотрению дела, ну, скажем, после рождественских каникул.

— Ющенко подобное решение явно проигнорирует. Что в этой ситуации станет делать МВД?

— Люди могут спать спокойно. Военных переворотов в нашей стране не случится.

— Один депутат из «НУ—НС», входящий в окружение президента, в частной беседе высказал предположение, что влияние Луценко на МВД собираются ограничить путем назначения Корниенко первым заместителем министра.

— А кто же его назначит? И зачем? Я доволен своей командой. Я считаю ее оптимальной. С точки зрения и количества, и квалификации. Не вижу необходимости что-то либо кого-то менять.

С господином Корниенко у меня нормальные отношения. Кстати, недавно поздравлял его с юбилеем. Но он представитель иной мировоззренческой школы. Я готов выслушать альтернативную точку зрения, поэтому членом коллегии МВД является, например, господин Джига, который вошел в нее по моей инициативе. Могу подумать о том, чтобы предложить это и господину Корниенко. Но вопрос о назначении его на должность заместителя, тем более первого, не обсуждается.

— Сейчас много и охотно рассуждают о готовности президента использовать силовой вариант. О возможности блокировать парламент силами внутренних войск. Вы верите в подобное?

— Президент может отдавать приказы только в рамках своих полномочий. Использование ВВ для блокирования государственных органов власти — грубое нарушение Конституции и законов со всеми вытекающими последствиями для инициаторов.

— Не так давно командующему внутренними войсками Кихтенко президентским указом было присвоено звание генерала армии. Кое-кто усмотрел в этом покупку его лояльности.

— Я знаю Александра Тимофеевича достаточно давно. Знаю как разумного человека и ответственного руководителя, прошедшего с честью подобные испытания.

Я вообще рассчитываю на здравый смысл политиков. Авторитет Украины в мире сегодня находится… Оставим в покое злополучный плинтус. Скажем так, он примерно такой, как в начале выборов-2004. Давайте и без того непростую ситуацию не усугублять мрачными сценариями. Все будет спокойно. Я отвечаю за свои слова.

— В Крыму тоже спокойно?

— Крым, пожалуй, единственный регион, действительно вызывающий беспокойство. Мне известно о существовании плана дестабилизации ситуации на полуострове, который носит условное название «300 спартанцев». Он разработан консультантом президентского секретариата и предполагает организацию провокаций, направленных против Черноморского флота. Эти провокации должны вызвать цепную реакцию и могут привести к непредсказуемым последствиям. Надеюсь, что эта грязная стряпня так и останется на бумаге.

МВД внимательно следит за ситуацией в Крыму и тщательно, скрупулезно подбирает инструменты предотвращения провокации. От наших действий, без преувеличения, зависит очень многое.

Простой пример. Достаточно большое количество земли совершенно незаконно захвачено крымскими татарами. Уже в третий раз я получаю письмо из Минюста, в котором от меня требуют восстановить законность силами милиции. С учетом того, что в акцию будет неминуемо вовлечено до пяти тысяч радикально настроенных и озлобленных граждан.

Что я делаю? Предлагаю отложить. Сначала до окончания курортного сезона, затем — до завершения процесса политического урегулирования. На днях из СНБОУ приходит письмо, в котором содержится требование — исполнить соответствующее решение суда немедленно. С юридической точки зрения, это необходимо делать, с политической — это чистое безумие. Каждому очевидно, что за этим последует.

Я думаю, что, с учетом возможных последствий, мою позицию должны понять и разделить даже представители пророссийских организаций. Тем более татары. Которых пригласили в Крым, пообещав землю, не подготовив при этом ни земельного кадастра, ни внятного плана выделения участков, ни прозрачных правил землеотвода.

Как я должен реагировать на авантюрные рекомендации отбирать у россиян землю под маяками? Для ура-патриотический кампании — отличный PR-ход. Но кто-то себе представляет последствия?

События на Кавказе многому должны были научить. Действия России в Грузии являются неприемлемыми с точки зрения и права, и морали. Но не Соединенным Штатам заявлять о праве на территориальную целостность после Косова. И не России кричать о правах человека после Чечни. Но они — великие державы. С соответствующими этому статусу двойными стандартами.

Нам в подобной ситуации надо думать своей головой. Делать собственные выводы. Вырабатывать собственную политику. В основе которой должна лежать безопасность наших граждан.

А что мы имеем? Господин Балога проводит опасную политику умиротворения сепаратистов, подсовывая президенту указ о награждении спикера крымского парламента и блокирование назначения полноценного начальника крымской милиции.

Результаты такой политики налицо: крымский парламент практически признал независимость Абхазии и Южной Осетии. Не так давно я на заседании Совета национальной безопасности и обороны задавал вопрос: что будет делать центральная власть, если Верховная Рада АРК (имеющая, кстати, полномочия в особых случаях создавать Совет обороны Крыма) примет аналогичное сепаратистское воззвание? Что будем делать? Раздавать очередные ордена? Дальше разрушать вертикаль МВД Крыма? Продолжать финансировать внутренние войска по остаточному принципу и вспоминать о них только тогда, когда потребуется провести политические маневры в окрестностях столицы?

Ситуация в Крыму давно должна была стать темой серьезной профессиональной дискуссии. Однако она на заседаниях СНБОУ так ни разу и не состоялась.

— Центральная власть может пойти на применение силы при попытке отвоевать маяки?

— Прошлым летом, когда украинские суды подтвердили незаконность пребывания россиян на маяках, мы готовы были восстановить их украинский статус. Но сейчас я призвал бы десять раз подумать, прежде, чем решиться на применение силы. Есть иные пути. Россияне, разумеется, чувствуют себя не как в гостях. Но, тем не менее, признают порядок.

Привожу пример. В рамках подготовки к празднованию дня Военно-морского флота России подразделения ЧФ репетировали высадку морского десанта. Они высадились с кораблей на территории, арендуемой ЧФ, а затем собрались пройти через Севастополь с вооружением и боевой техникой. Остановило их МВД. На вполне законных основаниях — они не предупредили об этом местную администрацию и нарушили существующие соглашения. Мы коррект-
но и доходчиво разъяснили: как высадились, так и загружайтесь обратно. Бронетехника и воинские подразделения без разрешения украинских властей через город не пройдут.

Перед тем как решиться на подобный шаг, я пытался связаться со множеством высоких должност-
ных лиц. Единственным ответившим абонентом оказалась премьер. Она подтвердила правильность избранного нами пути.

После этого я потратил несколько часов на горячие переговоры с россиянами. В итоге ими было принято решение о новом этапе операции — загрузке десанта с суши на плавсредства. Загрузились и благополучно отбыли к месту дислокации.

Мы обошлись без истерических криков, шумных пикетов, заявлений МИД и указов президента. Мы действовали в строгом соответствии с действующим законодательством. И как хозяева своей земли.

Россиянам надо постоянно вежливо и жестко напоминать о том, кто на этой земле является хозяином. Но провоцировать их глупо и опасно.

Кстати, эта история весьма показательна. Мне часто ставят в упрек, что я общаюсь с Тимошенко и не общаюсь с Ющенко. Остается только вспомнить вопрос, который мне регулярно задают избиратели: «А что, у Тимошенко с Ющенко телефонов нет? Чего они друг другу все время письма пишут? Дозвониться не могут?».

Не знаю, как у Тимошенко с Ющенко, а у меня с Виктором Андреевичем история именно такая. Я ему дозвониться не могу.

— Телефона нет?

— На моем столе стоит аппарат прямой связи с президентом. В последний раз он звонил… Дайте вспомнить. За время нынешней каденции ни разу. Я не могу ему дозвониться ни по одному номеру с весны. Несколько раз меня вынуждали покинуть помещение, где должно было состояться совещание силовиков, несмотря на то что я был приглашен туда официально. От обязанностей встречать и провожать президента в аэропорту меня, к счастью, освободил клерк из службы протокола.

Так и общаемся. Хотя говорят, что с недавнего времени президент не снимает трубку, даже когда звонит премьер.

— А Балога часто беспокоит?

— Не звонит, слава тебе Господи, уже с полгода. Но если возникнет служебная необходимость, я открыт для любых контактов. Может быть, мне и не очень приятно общаться, например, с Ренатом Кузьминым, однако делать это меня обязывают интересы дела. Мне еще более неприятно общаться с Гелетеем. Но если приезжают Буш или Варфоломей, я вынужден с ним контактировать, поскольку это вызвано служебной необходимостью.

— С Тимошенко, насколько можно судить, вам общаться и проще, и приятнее?

— Наши позиции по принципиальным вопросам совпадают. И Тимошенко, и Луценко говорят об аморальности столичной власти. Так же, как и она, я считаю нечистоплотной историю с Vanco. Так же, как и ее, меня возмущает награждение Кивалова, Колесникова, Черновецкого. Как и она, я уверен, что приватизацию необходимо провести ускоренными темпами, потому что милиция бессильна в борьбе с коррупцией, пока подпись чиновника стоит от 100 тысяч условных единиц.

Мы с Юлией Владимировной не сходимся только в одном вопросе: я против форсированного перехода на контрактную армию. Возможно, я не слишком хорошо разбираюсь в военных вопросах, зато твердо знаю: во внутренних войсках переход на контракт будет означать удар по безопасности на улицах. Каждый четвертый патруль сегодня — это патруль ВВ. Ни один контрактник не будет ходить «через день на ремень», тем более, если ему не предоставят жилье и не обеспечат достойной
зарплатой.

Во всем остальном наши взгляды совпадают, и почему, спрашивается, я должен этого стесняться? А вот следует ли из этого, что мы должны объединяться в единую политическую силу? Не знаю.

— Трудно поверить, что вы не обсуждаете этот вопрос. По некоторым данным, не так давно Тимошенко заявила руководителям региональных организаций, что каждое десятое место в предвыборном списке будет отдано представителям «Самообороны».

— Мне эта информация неизвестна. Мы с ней на эту тему не общались.

В последнее время мы преимущественно обсуждаем вопрос о том, как сохранить демократическую коалицию. Формула участия Литвина была предложена мной. Формула сбора подписей за возобновление деятельности коалиции тоже.

Придет время выборов — сядем за стол переговоров. До этого бессмысленно говорить о возможности объединения в один политический блок, тем более — о списках и квотах.

— В каком случае подобное объединение возможно?

— Если речь пойдет о совмещении президентской и парламентской избирательных кампаний, то «Самооборона», безусловно, будет блокироваться. С тем политическим объединением, которое близко нам по идеологическим установкам и возглавляется ярким кандидатом в президенты. Скорее всего, речь, пойдет именно о Блоке Юлии Тимошенко.

Но это мое мнение, ибо окончательный выбор — за нашей политической силой.

— Позиция Давида Жвании при выборе дальнейшей политической судьбы «Самообороны» будет определяющей?

— Она будет учитываться так же, как и любая другая точка зрения любого другого члена фракции. Не припомню ни одного случая, чтобы Давид Важаевич противопоставил себя фракции. Или чтобы его мнение категорически не воспринималось большинством «самооборонцев».

Если честно, с ним только одна проблема: он очень поздно просыпается. Позиция Жвании редко вызывает дискуссию. Хотя бы потому, что когда он приходит, дискуссия уже окончена.

А если серьезно, мы с Давидом очень разные люди, и потому органично дополняем друг друга в процессе достижения общих целей.

— Вы говорили и о возможности объединения в одну политическую силу таких разных политиков, как Луценко, Гриценко и Яценюк. Это ваша личная идея или вы проводили какие-то консультации?

— Эта идея давно витает. Безусловно, существует спрос на третью силу. Будем изучать, на какую поддержку общества эта сила может претендовать. Будем искать точки соприкосновения с идейными близкими политиками. Делать какие-то прогнозы очень сложно.

Для страны крайне опасно как лобовое столкновение Блока Юлии Тимошенко и Партии регионов, так и безоговорочная смычка этих структур. И в том, и в другом случае желательно иметь полноценную третью силу. Хотелось бы, чтобы ее поддержка измерялась хотя бы десятью процентами. Опора на 3% делает такую силу малоэффективной. Потому что она должна в случае необходимости и поддержать, и противостоять.

Как гласит известная шутка, водитель КрАЗа интересуется дорожными знаками исключительно из любопытства. А представляете, если их два? Именно поэтому имеет смысл запустить на трассу «Жигули» с инспектором ГАИ, который заставит обоих соблюдать правила. И сделает их безопасными друг для друга и для окружающих.

— А вы не считаете, что появление подобной силы на выборах серьезно ударит по шансам «Нашей Украины»?

— У «Нашей Украины» нет никаких шансов остаться серьезной политической силой. Она неминуемо перейдет в разряд политической мелочевки.

Виктор Андреевич сам разрушил 14-процентный блок и в результате получит (в лучшем случае) две-три силы с поддержкой в 3—4%. В этом случае речь пойдет не о политических игроках, а всего-навсего о заурядных участниках биржевых парламентских торгов.

Если начнется кампания, я лично буду задавать избирателям только один вопрос: с кем «Наша Украина» собирается создавать коалицию? С БЮТ? Тогда зачем было ее разрушать? С ПР? Тогда зачем было лгать?

Отсутствие внятного, честного, приемлемого для общества ответа, очевидно. Столь же очевидна гибель «НУ» как самостоятельной, реальной, демократической силы.

— Тогда зачем вы ратуете за воссоздание коалиции? Она ведь вполне очевидно нежизнеспособна.

— Надо называть вещи своими именами. Если подобное и случится, речь пойдет о серпентарии единомышленников. Но это лучше, чем хаос.

Вообще мне менее всего хотелось бы говорить о выборах. Я воспринимаю их как угрозу для страны, и рассматривать степень и форму своего участия, а точнее, соучастия, в таком процессе мне не слишком приятно.

— В этом случае вы готовы отказаться от участия в досрочной избирательной кампании?

— Если бы это зависело только от меня, я бы с удовольствием на них не пошел. Но по отношению к команде и к своим избирателям это было бы неправильно и нечестно.

— Но вы отдаете себе отчет в том, что уровень доверия к этой
команде и ее лидеру нынче не слишком высок, и ваши шансы добиться успеха в одиночку невелики? Изначальная идея — сделать «Самооборону» точкой опоры для молодых региональных лидеров, своеобразным пристанищем здоровых нонконформистских сил и вовсе провалилась…

— «Народная самооборона» задумывалась как общественно-политический проект, призванный поднять людей на сопротивление политической коррупции и способный уравновесить авантюризм одних и реваншизм других. Главные задачи, которые мы перед собой ставили, — добиться проведения досрочных выборов и положить конец войне между БЮТ и «Нашей Украиной». С этой точки зрения данный проект был успешным.

Но мы понимали, что досрочные выборы для нас — форс-мажор. По-хорошему, было бы полезно пару лет поработать в оппозиции, поставить на ноги местные структуры, обрасти мускулами и мозгами.

Откровенно признаюсь, за уходящий год я был лишен возможности заниматься развитием нашей силы, так как сосредоточился на министерской работе. К сожалению, во фракции не нашлось хорошего организатора, который бы занялся партийным строительством. Штабы «Самообороны» по существу были законсервированы и не использовались для развития.

Что касается низких рейтингов «Самообороны», то они могут свидетельствовать о том, что ее историческая миссия завершена. Ее появление позволило создать демо-
кратическую коалицию, дав стране еще один шанс. Повторно в ту же реку не войдешь.

— То есть можно говорить о завершении проекта «Народная самооборона»?

— Если говорить о ней как о политико-повстанческом проекте, думаю, да. Базовой силой «Самообороны» является партия «Вперед, Україно!». Наверное, имеет смысл развивать именно этот проект, опорой которого должен стать средний класс.

Сегодня многие говорят о разочаровании в обществе, и лично я считаю это позитивным моментом. Мне кажется, именно сейчас наступает момент, когда можно достучаться не только до сердец, но и до разума людей. Когда идеи будут значить не меньше, а больше, чем фамилии.

— А если человек по фамилии Ющенко заявит о создании очередного широкого блока демо-
кратических сил, снимет трубку и предложит Луценко место первого номера в списке?

— В широкий блок «НУ—НС» входят девять партий. Чтобы защитить интересы более мелких партий от произвола более крупной (каковой является «Наша Украина»), был создан политсовет. То есть демо-
кратический механизм защиты интересов и прав всех участников объединения. И что? «НУ» по собственной инициативе, в одностороннем порядке, за одну ночь уничтожает коалицию. При том, что нашеукраинцы далеко не составляют большинства фракции. Когда представители других партий выразили вполне законное возмущение, последовал очень простой ответ: «Вы должны привыкнуть, что «Наша Украина» будет диктовать свои условия. Потому что мы — партия президента!» Иметь дело с подобной политической силой не представляется возможным. Можно быть идеалистом, но дураком — нет уж!

— Но первым разваливать коалицию начал представитель «Самообороны» Юрий Бут. Кто, если не секрет, вам его навязал?

— Мне его предложил один из церковных иерархов. Дело в том, что в целом ряде регионов отношения между сторонниками «Нашей Украины» и УПЦ Московского патриархата были основательно испорчены. Лично я поддерживаю ровные отношения с руководством всех христианских концессий, и мы в «Самообороне» считали своим долгом восстановление нормальных отношений между церквями. Предполагалось, что гражданин Бут внесет в это богоугодное дело свою посильную лепту и войдет в соответствующий профильный комитет. Но Зварич зачем-то записал его в правовой комитет, в заместители к Кивалову. А затем он под диктовку Балоги и, надо думать, в обмен на определенные обещания совершил акт предательства.

— Юрий Витальевич, что вы все Балога да Балога. Президент не несет ответственности за происходящее?

— Как главный менеджер страны Ющенко несет ответственность за то, что он принимает решения, опираясь на один-единственный источник информации. Он несет ответственность за то, что превратил Балогу во всевластного кукловода. На этом месте мог бы оказаться и другой, более или менее талантливый авантюрист. Но в том, что бесконтрольный авантюрист вообще появился на этом посту, — прямая вина президента. Другие ошибки главы государства, пока я министр внутренних дел, обсуждать не могу…

Знаете, сразу после выборов-2007 у нас с Виктором Андреевичем состоялся судьбоносный разговор, который, очевидно, внес окончательный разлом в наши отношения. Сказал я буквально следующее: «Виктор Андреевич, может быть, не стоит так рано и так много думать о втором сроке? Ведь в составе новой коалиции «НУ—НС» — БЮТ можно войти в историю президентом Майдана, ЕС и НАТО. А можно, если продолжится противостояние в демократическом лагере, стать ответственным за крушение надежд…». Подобный подход был назван непатриотичным и некомандным.

Произошла банальная подмена ценностей. Вместо идеалов Майдана, вместо цели стать полноценной частью Европы мы получили другие идеалы и другую цель — второй срок Ющенко без Тимошенко. Если трудоустройство вождей становится главной команд-
ной задачей, то быть членом такой команды лично мне незачем.

Президент мог и должен был подняться над схваткой. Но он стал активным ее участником. С моей точки зрения, уже после киевских выборов он должен был отправить Балогу в отставку, взять с Тимошенко обязательство сохранить конституционный статус-кво и продолжать работать в этой
команде. Ради страны. Он этого не сделал.

Это уже не тот Ющенко. Меня упрекают, что я перестал его поддерживать, называют чуть ли не изменником. Не я изменил — он изменился. И, скажу честно, мне от этого горько.

Как-то я сидел на дне рождения президента в окружении людей, достаточно разных, но в равной степени связанных с Майданом. И мне показалось, что все мы одинаково испытываем неловкость. В роли своеобразного тамады на празднестве выступал человек, к которому я хорошо отношусь, но который сделал свою карьеру в советскую эпоху. Перед каждым тостом он рассказывал анекдоты — о комсомоле, колхозах, доярках, долгоносиках. А тосты звучали о великой Украине, о национальном единстве. И звучали они из уст Черновецкого и Богатыревой.

Я ловил себя на мысли, что все происходящее напоминает мне сцену из фильма об Александре Македонском. Царь пирует с побежденными персами, разряженными в золото и шелка. Его соратники, облаченные в туники и кольчуги, спрашивают вождя: «Александр, почему за пиршественным столом мы сидим дальше, чем те, кого победили?». Он им отвечает: «Надевайте шелка, украшайте себя золотом. И садитесь ближе…»

Виктор Андреевич в последнее время категорически не приемлет права на собственную позицию. С тех пор как он поселил у себя в мозгах Балогу, там больше ни для кого не осталось места.

Жванецкий очень точно подметил: «Конец любого правителя начинается тогда, когда тень придворных карликов становится длиннее его собственного роста». От имени вождя сегодня правят карлики. Иногда по его воле. А чаще — против нее.

— Если все это так, то порядочный человек на вашем месте должен был уйти в отставку.

— Уйти во имя чего? Что и кому я должен доказать этим поступком? Почему я должен способствовать возможному приходу беспредельщика, не имеющего моральных и правовых тормозов? Или временщика, послушно исполняющего чужую волю? Представьте себе в этом кресле человека, который подыгрывал бы тому же Пукшину, позволяющему себе дирижировать судьями. Представьте Гелетея, готового бросать свое небольшое (слава Богу) подразделение на штурм объектов, охраняемых другими силовыми структурами. В подобной ситуации покидать столь ответственный пост было бы не то что глупо, а просто опасно.

Представители различных политических сил по-разному относятся к человеку и политику Луценко. Но, поверьте мне, признают, что на поступки министра Луценко влияют правовые и моральные ограничители. Человек, не связанный подобными ограничениями, опасен для страны. Чьим бы выдвиженцем он ни являлся.

Да, без нормальной поддержки прокуратуры деятельность МВД не столь эффективна, как мне бы того хотелось. Я принял предложение повторно занять пост министра внутренних дел без особого энтузиазма. И только потому, что получил от президента четкие гарантии смены руководства Генеральной прокуратуры. Я же не с бухты-барахты внес проект постановления о выражении недоверия генеральному прокурору. Но президент своего обещания не выполнил.

— Так был ли смысл оставаться?

— Был. Был смысл оставаться ради существенного снижения смертности на дорогах, ради значительных успехов в борьбе с оборотом наркотиков, прежде всего трамадола. Ради уменьшения объемов детской преступности, количества преступлений на расовой почве. Мы добились двойного увеличения зафиксированных случаев дачи взяток в крупных размерах.

На мой взгляд, органы МВД собрали достаточный материал по злоупотреблениям в Киеве, Харькове, Закарпатье, Крыму, который должен был подвигнуть прокуратуру на решительные действия.

— Но не подвигнул, и какой прок от ваших стахановских показателей?

— Прокуратура нуждается в серьезных изменениях. Речь идет не только о персоналиях. Вся правоохранительная система требует системных изменений, причем закрепленных законодательно. На сегодняшний день мы имеем советскую милицию и советскую прокуратуру. Государство же на это спокойно взирает. Ведь решения принимаются теми, кто каждое утро видит в зеркале «морду в пуху».

Знаете, когда секретарь Совета национальной безопасности (который, в первую очередь, является координатором действий силовиков) в последний раз проводил совещание с руководителями структур, отвечающими за борьбу с преступностью? В 2006-м. Один раз нас собирал Порошенко, один раз Кинах. Все! Разве это не показатель?

Другой пример. Из 50 законопроектов, необходимых для того, чтобы адаптировать нашу милицию к современным европейским требованиям, рассмотрен только один — о дорожном движении.

Геннадий Москаль и Святослав Олейник внесли абсолютно разумный законопроект об альтернативной подследственности. В соответствии с ним, сотрудник любого правоохранительного органа имеет право доводить до конца любое начатое им расследование. Разумеется, под пристальным присмотром прокуратуры. Почему милиция должна отдавать взяточника прокуратуре, а контрабандиста — СБУ? В чем логика?

Сколько было разговоров о том, что милиция не в состоянии вести следствие! Под нашу юрисдикцию год назад передали все дела об убийствах. Милиция замечательно с этим справилась, доказав способность переварить такой огромный массив сложных дел. Наше следствие, которое ведет около 450 тысяч уголовных дел, легко потянет еще и 20 тысяч дел о должностных преступлениях, которые сегодня находятся в органах прокуратуры. Сомневаться в соответствующих способностях МВД нет оснований.

При этом прокуратура (как следует из мирового опыта) должна наблюдать за законностью в ходе предварительного следствия и поддерживать обвинение в суде.

— Представим себе, что Партия регионов и БЮТ все же создали парламентское большинство. Вы готовы быть министром внутренних дел в такой правящей коалиции?

— Если такая коалиция будет создана, то было бы разумным выдвинуть на руководящие посты в силовой блок тех, кто в эту коалицию не входит. Преданные цепные псы очередного режима на этих постах опасны для страны.

— Разумеется, «Самооборона» в такую коалицию не войдет. Хотя бы потому, что ее должны формировать фракции. Но голосовать вместе с коалицией ей никто не запретит…

— Позиция «Самообороны», на мой взгляд, качественно отличается от позиции «Нашей Украины». «Самооборона» не прогуливает пленарные заседания в знак протеста. Она голосует либо «за», либо «против». Голосует против закона об уголовной ответственности за незаконный роспуск парламента, потому что подобное решение является не столько правовым актом, сколько механизмом психологического давления. В то же время голосует за закон о временных следственных комиссиях, памятуя о словах Ющенко пятилетней давности, когда он говорил, что без ВСК демократия невозможна.

— А если на рассмотрение парламента будет внесен проект конституционных изменений, ограничивающих президентские полномочия, «Самооборона» проголосует «за» или «против»?

— В «Самообороне», насколько мне известно, есть один политик, давно и последовательно отстаивающий необходимость существования сильной президентской власти. Речь идет о Тарасе Стецькиве, считающем, что глава государства, наделенный серьезными полномочиями, является гарантом суверенитета. Все остальные — сторонники парламентско-президентской модели. Ежедневный контроль парламента за действиями ключевой фигуры, которой должен стать премьер, значительно лучше всенародного — но раз в пять лет! — контроля за полновластным президентом.

Лично я поддерживаю уточнение Конституции, при котором сохранялось бы всенародное избрание президента, но большинство властных рычагов переходило в руки парламента и правительства.

И чем скорее это произойдет — тем лучше. Борьба за табуретку осточертела всем, включая соискателей…

Зеркало недели

«Таймер»

Підписуйтесь на Житомир.info в Telegram
Матеріали по темі