Некоторое время назад Павел Палажченко по просьбе «Новой газеты» перевел некоторые из высказываний российских политиков, в том числе Владимира Путина. Если бы Путина переводил Палажченко, его афоризмы звучали бы так:
Мужики сачкуют, просто не хотят работать! Работать не хотят! (на вопрос о лидерах-женщинах и кандидатках на высший пост в других государствах)
Men are just playing hooky, they simply don’t want to work.
Мы будем преследовать террористов везде, где бы они ни находились, в аэропорту — в аэропорту… Если мы найдем их, вы уж меня извините, в туалете — и в сортире замочим, в конце концов.
We’ll go after terrorists wherever they are — at an airport – o,kay, at an airport. If we find them in a toilet, in an outhouse, we’ll do them in right there.
Не Пыталовский район они получат, а от мертвого осла уши.
What they’ll get is not the Pytalovo district but the dead donkey’s ears.
Мы не убеждены, что будем замораживать счета, но вы замучаетесь пыль глотать, бегая по судам, пытаясь разморозить эти средства.
We are not sure that that we’ll freeze the accounts but you’ll have to run a round till you’re dead asking the courts to unfreeze these funds.
Почему у нас так не получается (как в ЕС)? Потому что, извиняюсь, вс ё сопли жуем и политиканствуем.
Why can’t we do it? Because, we are, sorry to say so, like suckers and playing politics.
Если бы у бабушки были другие, определенные половые признаки, она была бы дедушкой.
If grandma had different sexual organs she would be grandpa.
Павел Палажченко прокомментировал свою работу следующим образом:
« Я попытался дать перевод, максимально приближенный к синхронному, но не уверен, что в кабинке переводчика у меня бы и это получилось. Ведь обычно я сразу же воспроизвожу слова, а не ход мыслей. В этом смысле эксперимент, который вы предложили, — не совсем чистый: в случае уже известных мне фраз уже нет эффекта неожиданности, а именно из-за него возникают трудности. Но я постарался вспомнить то, что действительно сразу пришло в голову, когда я это услышал.
Знающий разберется и увидит, что хотя некоторые варианты слегка “нейтрализованы” и, естественно, грамматически подкорректированы (переводчик не должен воспроизводить чисто грамматические оговорки и шероховатости), эти переводы скорее всего не вызвали бы сбоя в коммуникации. А именно это — главное в переводе.
Большая трудность в работе с такими высказываниями возникает тогда, когда не совсем понимаешь или совсем не понимаешь, что они значат. Я, в частности, не уверен, что правильно понимаю смысл выражения… “сопли жевать”. Но я не уверен, что даже автор может объяснить, что имелось в виду в этих случаях. Для выражения “сопли жуем” я привожу перевод “we are like suckers”, то есть “мы как сопляки”. Слово “в сортире” я перевел как “in a toilet, in an outhouse”. Есть слова и погрубее, но в этом случае — второе слово стилистически более сниженное, чем просто “туалет”. “Замучаетесь пыль глотать, бегая по судам, пытаясь разморозить…”, конечно, я немножко “нейтрализую”, говоря “бегая до полусмерти, упрашивая разморозить”.
Жаргон — русский и английский — вообще не самая сильная моя сторона как лингвиста, что в наше время большой недостаток. Так что вполне возможно, что я в каких-то случаях “не попал”. Но когда смысл не совсем ясен, переводчик вынужден говорить что-то в том же ключе. Путь рискованный, но другого нет».
